Первым делом, выбравшись из подвала Черной Маски, Бэтгерл позаботилась о том, чтобы никто из членов Бэтсемьи и на пушечный выстрел не подошел к ее дому. Внутренний канал связи, который Бабс настроила специально для того, чтобы в обход любой слежки иметь возможность достучаться до Дика, подходил для этого оповещения идеально. Но Дик Грейсон частенько игнорировал любые запреты, и убедить его в необходимости держаться от Барбары подальше хотя бы первое время, было достаточно трудно. Еще сильнее Грейсона встревожил бы ее голос. Да и Роман непременно нашел бы способ подслушать любой разговор. Поэтому Бабс ограничилась текстовыми сообщениями, в которых максимально настойчиво просила Найтвинга не делать глупостей.

С ней все хорошо. Ничего не случилось. Правда.

Всего лишь некоторые проблемы.

Одной из таких проблем была Алисия — Бабс совершенно не представляла, что скажет ей, когда вернется домой вся в собственной крови. Остатки костюма она так и не смогла выбросить, впрочем, как и порезанный бэтарангом пиджак; было в этом что-то ненормальное даже — Барбара все никак не могла избавиться от привычки держать у себя вещи, хранившие в себе болезненные воспоминания. (Еще немного, и целая коллекция соберется; она так и не избавилась от фотоаппарата Джокера.)

Алисии в квартире не оказалось, Барбара обнаружила записку в прихожей. У ног все терлась голодная Аляска, требовательно урчала и всем видом показывала, как рада ее видеть.

«Я уехала к родителям, — писала Алисия, это точно был ее почерк, — на две недели. Прости, что так внезапно. Я звонила тебе, но ты не взяла трубку и даже ночевать не пришла. Надеюсь, хоть к вечеру вернешься. Не смогла забрать Аляску, у папы аллергия на шерсть. Если тебя опять не будет, я договорилась с Майком, он придет и накормит ее. Не делай глупостей! Потом поговорим, Алисия».

«Не делай глупостей». То, о чем Барбара очень просила Дика. И чем планировала заняться сама.

Какая ирония.

Но хотя бы подруга теперь в безопасности, чего не скажешь о Бабс, которая всей кожей следующие две недели чувствовала, что за ней наблюдают. Может быть, только шестерки Сиониса, а то и он сам.

Барбара не делала ничего, что могло бы заинтересовать его хоть как-то, пыталась жить относительно нормальной жизнью. Раны затягивались чертовски медленно, синяки на шее очень долго отливали фиолетовым даже под несколькими плотными слоями тонального крема, их, а еще порез на щеке она старательно прикрывала рыжими кудрями. Даже как будто успешно. Порезы на теле постепенно затягивались, и только оставленные скальпелем шрамы по-прежнему горели под ребрами. Всякий раз, переодеваясь, Барбара старалась делать это быстро, чтобы не видеть, но то и дело дотрагивалась случайно до каллиграфически ровных рубцов. И тогда Барбара хотела, очень хотела рассказать все Бэтмену. Проблема решилась бы сама собой; по крайней мере, ей так казалось.

Но Барбара молчала.

А потом курьер принес цветы и записку — одно-единственное слово, выведенное рукой Романа на листе плотной белой бумаги. Ладони у Барбары мелко дрожали, а пальцы не слушались, пока она пыталась сжечь кусок картона к чертовой матери. Огромных размеров букет живо отправился в мусоропровод, но тошнотворно-сладкий цветочный запах еще долго как будто стоял в комнате. Бабс израсходовала половину флакона духов, подаренных Диком, чтобы заглушить приступы паники. И в кухню не заходить старалась.

Лишенная возможности вести свои ночные дела, запертая в собственном доме Барбара к концу первой недели начала злиться — чувство беспомощности ранило сильнее ножа, она ничего не могла сделать, только смотреть, как ее жизнь начинает рушиться. А все благодаря вмешательству Романа, знаки внимания которого понемногу сводили с ума. Барбара Гордон не привыкла бездействовать, накопившиеся внутри эмоции требовали выхода. Тренироваться как обычно Бабс тоже не могла, ведь это значило показаться на глаза Дине, которую вряд ли обрадуют многочисленные царапины и новые шрамы. Их и так было множество, но особых — два.

Интересно, сколько их у Бэтмена.

Вне всякого сомнения, если в скором времени Бэтгерл ничего не предпримет, особенных рубцов на ее теле станет больше. Однажды Черной Маске надоест смотреть, как она просыпается в холодном поту ночью или как вздрагивает, замечая очередной презент в почтовом ящике или у самого порога. Придет момент, когда он захочет встретиться снова. И, черт возьми, ей нужно быть к этому готовой.

Для начала вернуться в строй хоть как-то. Бабс продолжала прослушивать полицейских, совать любопытный нос в дела отца, но бросаться в бой сразу же было бы неразумно. Во-первых, что-то нужно решить с костюмом, раз уж старый превратился в ни на что не годные тряпки. Еще один находился в тайнике в Часовой Башне, куда Барбаре дорога заказана. Приведи она за собой хвост — с Башней можно будет попрощаться, как и с тайной личности Оракула. Третий хранился в минивэне, припаркованном недалеко от дома. Том самом, что был специально оборудован для инвалидного кресла. Тоже, впрочем, рискованно, после нее туда почти наверняка полезут люди Маски — проверять, чего же такого ценного там прячет объект слежки, — поэтому с собой нужно захватить вообще все, что только Барбара сможет унести.

Если честно, она сильно опасалась, что в какой-то момент ее просто перехватят на улице, наденут мешок на голову и поминай как звали. К счастью, Барбара Гордон не слишком интересовала Маску, а потому сумки с супергеройским барахлом удалось забрать без новых неприятностей. Новый костюм куда прочнее предыдущего — кевлар с прослойкой из углеродных труб пробить ножом было той еще задачкой, а нож Барбары все-таки предназначен для срезания особого троса из снаряжения. Это успокаивало. Но куда больше успокаивали ее несколько дротиков с транквилизатором, встроенные в перчатки, шарики со слезоточивым газом и светошумовые гранаты.

Уже следующей ночью Бэтгерл вновь патрулировала улицы.

<...>

Из некоторого количества пустого трепа Бабс узнала, что на складе в нескольких кварталах от нее замечена подозрительная активность. Тот и раньше использовался для разных преступных нужд, но почему-то так и не был снесен. Впрочем, последние несколько лет не пользовался спросом. Она еще несколько минут оставалась на связи, пытаясь выяснить, кто бы это мог быть и чем они там занимаются, но на дело вроде как отправлялась другая патрульная машина, и никакой полезной информации из последующего разговора Бэтгерл не вынесла. Нелегальный оборот оружия, мелкие преступные группировки с ноунеймами во главе — ничего нового, даже подкрепления в виде кого-нибудь из Бэтсемьи не требуется.

Прибыв на место, Бабс спикировала на продавленную крышу, не издавая ни звука. Подобралась тихо к здоровенной дыре, куда можно было пролезть без особых проблем, и активировала тепловизор в маске. На третьем этаже расхаживал одинокий наемник. Либо они не ждали кого-то вроде нее, что вряд ли, либо... либо это ловушка.

Как бы то ни было, Бэтгерл осторожно пробралась внутрь, сняв незадачливого охранника, спустилась на этаж ниже, где преспокойно вырубила еще одного. На этом запас удачи немножко кончился, потому что второй ее заметил и принялся палить почем зря. В ловкости Барбаре не откажешь, конечно, да вот от пуль уворачиваться, когда недавние раны не совсем затянулись — сложновато. Одна прошла по касательной, оставив на кевларе ощутимую борозду, вторая пролетела в считанных миллиметрах от уха.

Все-таки уложив наемника дротиком, Бэтгерл юркнула в тень, спасаясь от набежавших на выстрелы остальных, затем приземлилась сверху, цепляясь в одного и приложив ногами второго.

Что-то тут не так. В темноте Бабс могла доверять только приборам, но никаких людей они больше не фиксировали.

На первом этаже, если не считать нескольких коробок с боеприпасами, было пусто.